Глава 1
Меня зовут Алисса Хенсон. Я чародейка.
Элементарная вежливость диктует необходимость представиться, хотя вряд ли эти строки прочтет кто-то, кроме меня. Но ежели вдруг читатель все же найдется, хорошо бы ему узнать, чего ради я это пишу.
Началось все со слов моей тетушки, Авроры Хенсон:
«Настанет день, когда тебе захочется вспомнить былое, воссоздать в памяти пройденный путь. Живем мы долго, а стало быть, и воспоминаниям предаемся нередко. Так прими мой совет: записывай все, что происходит, почаще и поподробнее».
И ведь права оказалась тетушка. А может, потому меня и тянет ворошить память, что она в мудрости своей это предвидела? Разве вспоминала бы я сейчас юные годы, если бы не записывала столько лет каждую мелочь? Разве стала бы тратить на это время? Так или иначе, ведение дневника успокаивает нервы и душу, и вот уже много лет я благодарю тетушку за дельный совет.
Тот день, когда она мне это сказала, я хорошо помню и безо всяких записей. Мы с ней тогда сидели в повозке, которая еле тащилась по ухабистому мосту к острову Танедд. Там, в Аретузе, мне предстояло, идя по тетушкиным стопам, выучиться на настоящую чародейку. Трудно описать словами переполнявшие меня тогда чувства. Ведь с раннего детства мне внушали, что таков мой путь, и вот долгожданный этап жизни настал. В Аретузу и в Бан Ард способен попасть далеко не каждый, а мне это было суждено с рождения. Так говорили тетушка и ее подруга Агнесс — она тоже всегда была мне близким человеком. В детстве я только и мечтала скорей отправиться в Аретузу и стать волшебницей. Я жила ожиданием, и оно казалось мне бесконечной пыткой. Увы, на все мои упрашивания тетушка Аврора повторяла, что маленького ребенка в ученицы не примут и никакие уговоры тут не помогут. Что ж, не поспоришь.
В детстве я часто представляла себя в образе сказочной чародейки — чтоб и шляпа остроконечная, и полы мантии чтоб развевались, и обязательно стоять в красивой позе и жезлом махать! Хоть и прекрасно знала, что на самом деле чародеи вовсе не такие. Я уже тогда часто бывала в их обществе, ведь Аврора всегда брала меня с собой, отправляясь с визитами к коллегам и знакомым за пределами Горс Велена. Не начав еще ходить и говорить, я повстречала всех основателей Капитула Чародеев — а это, как мне без устали напоминали, была мало кому доступная честь.
К слову, в одну из таких поездок я впервые проявила свой магический потенциал. Сама я этого, увы, не помню, но знаю по рассказам: говорят, тогда я без малейшего умысла запустила в Герберта Стаммельфорда конским навозом. Так и вижу, как величайший чародей суматошно мечется, пытается отряхнуться и пронзительно визжит: «Безобразие! Безобразие!» Какое, наверное, было зрелище! Стаммельфорд, правда, заявил потом, что я швырнула в него пригоршню навоза безо всякой магии — якобы не может маленький ребенок, да к тому же девочка, обладать столь мощной способностью к телекинезу. А когда мы с ним виделись в последний раз, он заявил, что ничего подобного не помнит, а значит, ничего и не было. Видимо, ему до сих пор неприятно это вспоминать.
Так вот, когда мы впервые отправились в Аретузу, мне было одиннадцать. Этим я козыряю до сих пор, ведь обычно в воспитанницы принимают девочек постарше. (К слову, чем тащиться в той многострадальной повозке, мы с тем же успехом могли бы пройти через портал. Вероятно, тетушка хотела преподать мне очередной урок усидчивости, водилась за ней такая привычка.) Издалека я видела школу много раз, но прежде никогда там не была. На все мои уговоры тетушка Аврора отвечала спокойно и непреклонно: «Ты еще не готова, дитя». Вот и оставалось мне сидеть у нее дома в Горс Велене, пока она вела занятия, да с тоской смотреть на школу, что стояла на том берегу. Известное дело, любопытство мое оттого только распалялось.
Вот читаю я строки, написанные моей же рукой много лет назад, и сразу тянет вспоминать прошлое. Когда повозка наконец остановилась у замка Аретузы, я решила последовать тетушкиному совету, достала клочок пергамента и написала:
«Приехали! Наконец-то! Сегодня лучший день в моей жизни!»
Помню, как соскочила с повозки на землю и застыла, разинув рот и уставившись на школьный дворец. В тот миг я думала только об одном: нет на свете ничего важнее, чем окончить Аретузу и стать чародейкой.
Что тут сказать, времена меняются.
Глава 2
Ежели читателю еще не посчастливилось увидеть Аретузу и остров, на котором она стоит, то горячо советую всем непременно там побывать. Там все прекрасно — как снаружи, так и изнутри. Увы, без важного поручения или влиятельных знакомых в саму школу не попасть. Гостям и даже клиентам дозволено бывать только в замке Локсия у подножия горы. Но даже из Горс Велена в ясный день взору открывается вид на остров Танедд во всем великолепии. Дворец Гарштанг словно высечен из скалы, на которой воздвигнут, и золотые купола его блестят на солнце. Остров венчает Тор Лара, или Башня Чайки — такая высокая, что ее вершина обычно скрывается за облаками. И венец картины — сама Аретуза. Что и говорить, вид невероятный.
Он и теперь не утратил для меня своей прелести, тогда же я едва не ополоумела от восторга.
Первый мой день в Аретузе прошел прекрасно и удостоился соответствующей записи в дневнике. Еще бы — столько лет ждала и дождалась наконец! Помню, как не могла спрятать ликующую улыбку, как радостно приплясывала и всех обо всем расспрашивала. Меньше всего мне хотелось произвести впечатление восторженного ребенка, но держать в узде любопытство не было сил. Впрочем, другие девочки едва ли обратили на это внимание: их в тот день больше волновали свои собственные манеры.
Как водится, школа быстро остудила мой чрезмерный пыл. Основы магии были мне знакомы с малых лет, и на первых занятиях, пока остальные их мучительно штудировали, мне оставалось только скучать. Впрочем, к этому я относилась с пониманием. Тетушка велела не давать мне никаких поблажек — не то все подумают, что к племяннице учителя особое отношение. Тетушка этого категорически не хотела, да и я тоже.
Хотя вступительные занятия показались нудными, обсуждения и практика магии с другими адептками приносили мне немалое удовольствие. Здорово было смотреть, как девушки знакомятся с основами Силы, которую будут осваивать всю жизнь — если, конечно, пройдут испытания.
Сперва адепток было семеро, но одна из нас провалила вступительные экзамены. Увы, это обычное дело: единожды проявить магический потенциал мало, нужны еще соответствующие способности. Я так до сих пор и не понимаю, каким образом те испытания проверяли наши знания и умения, ведь ничего общего с магией у них не было. Мы разглядывали всякие узоры, чертили фигуры и отвечали на малопонятные вопросы. С моего первого года в академии вступительные экзамены не раз сменялись, обычно с приходом нового ректора, и новые испытания уже казались мне куда обоснованнее. Но свои экзамены я сдала успешно, а остальное было неважно. Подумать только, что сказала бы тетушка, если бы ее ненаглядная племянница, ее талантливейшая девочка завалила вступительные! Она бы не пережила позора!
Итак, адепток было всего несколько, и поначалу мы посещали совместные занятия с ученицами постарше. Там я познакомилась и подружилась с Каленой — на тот момент четверокурсницей, удивительно доброй и отзывчивой девушкой. Мы как-то сразу с ней поладили. Пусть умом она не блистала, зато с ней всегда было хорошо и весело. О такой замечательной подруге я не смела и мечтать. Спасибо судьбе за то, что познакомила нас.
Среди ученых распространено мнение, что вселенная стремится к равновесию. Немудрено, что в тот день я обрела не только подругу, но и врага. Ее звали Янна, она уже окончила Аретузу и иногда вела занятия у первогодок. Ох, как же я ненавидела ее вместе с ее уроками — словами не описать! Я тогда не понимала, почему, но бранила она меня при каждой возможности, причем на глазах у других воспитанниц. Стоило мне допустить малейшую ошибку — да что там, даже просто выразить несогласие — как Янна поднимала меня на смех за мнимую бездарность, а то и отправляла в наказание туалеты мыть.
Янну я не выносила, но ее занятия все же приходилось терпеть. Преподавательниц, или же наставниц, в Аретузе было всего четыре, и каждая обучала нас обращению с одним элементом — водой, воздухом, землей или огнем. Тогда считалось, да и сейчас тоже, что овладеть в совершенстве можно лишь с одним элементом, да и это не всем под силу. На свете жил лишь один чародей, освоивший все четыре стихии. Звали его Йан Беккер.
В юности я только и мечтала повторить его подвиг.
Глава 3
Первые несколько месяцев занятия у нас вела в основном Аврора. Других учителей мы встречали редко, потому что их стихии считались для начинающих слишком сложными. Моя тетушка помогала ученицам освоить силы воды, считавшейся самым безопасным элементом. Именно с воды начинали обучение все чародейки.
Весь первый семестр мы осваивали гидромантию, управление сознанием и другие связанные с водой науки. Приходилось составлять толстенные конспекты о полезных свойствах воды и зубрить их наизусть — ведь пока не выучим все необходимое, применять магию нам не позволяли. Хотя в моей памяти все эти утомительные теоретические занятия слились в одно, наш первый практикум я помню до сих пор.
Незадолго до него нам рассказывали о подземных водных жилах, что встречаются практически всюду. Эти жилы и их интерсекции — самые доступные для чародеев источники Силы, откуда могут черпать даже начинающие. На первом практикуме нам велели отыскать и принести из катакомб под Аретузой по магическому кристаллу, которые разместили над сильнейшим источником. Нашей задачей было обнаружить самые мощные жилы и проследовать по ним к тайной пещере. Ничего особенно сложного...
...как мне поначалу показалось.
К счастью, идти во тьму катакомб с пустыми руками нам не пришлось — каждой из нас предложили выбрать что-нибудь себе в помощь. Почти все девочки взяли с собой жезл водной стихии — на первый взгляд логичный выбор, но, если чуть задуматься, совершенно бессмысленный. Жезлы водной стихии, конечно, помогают почувствовать интерсекцию, но ничего не говорят о ее мощности. Какой с них толк в лабиринте водных жил?
Я решила отличиться и взять с собой Негодника, жившего в Аретузе упитанного кота. Хозяев у него не было, и на протяжении всей своей кошачьей жизни — а прожил он, к слову, удивительно долго — Негодник считался символом нашей академии. Кошки чувствуют, где находятся источники Силы, и любят спать на интерсекциях. Негодник часто пропадал неведомо куда и не приходил по нескольку часов, а то и дней — а когда возвращался, его окружала еле ощутимая аура. Я решила, что он уходит в самое сердце катакомб под школой и что кристаллы наверняка спрятаны именно там, а значит, кот поможет мне их отыскать. (К слову, самые выдающиеся чародеи уже много столетий ломают голову над вопросом, зачем кошки поглощают магическую энергию.)
И мой замысел даже сработал...
...в какой-то степени.
Кот несколько часов подряд спокойно разгуливал по катакомбам, никуда толком не направляясь, а мне оставалось только плестись следом. Он мог ни с того ни с сего прилечь отдохнуть, присесть умыться, заиграться с каким-нибудь камушком. И это еще ничего! Как я не предусмотрела, что в пещерах полно крыс? Стоило одной из них перед нами прошмыгнуть, как Негодник мигом пускался в погоню. За одной упитанной особью он носился не меньше получаса, а я сидела и корила себя за то, что не взяла жезл, как все мои товарки.
Казалось, прошло несколько суток, прежде чем Негодник привел меня к потайной пещере... и там мои мечты о победе рассеялись. Передо мной лежало всего два кристалла — стало быть, я пришла предпоследней. Катакомбы я покидала с кислой миной, но вскоре обнаружилось, что могло быть и хуже. Гораздо хуже.
Ведь последний кристалл так и остался лежать на месте.
Из катакомб не вернулась Зорийка, одна из самых старших моих однокурсниц и невероятно одаренная девушка. Нас заверили, что такое случается каждый год и что заплутавшие ученицы всегда рано или поздно находят выход. Вот только Зорийка не явилась и к закату.
В ту ночь Нина Фиораванти, наставница сил земли, повела в катакомбы поисковой отряд из адепток постарше — они изучали устройство этих подземных пещер на занятиях археологией и были хорошо с ними знакомы. Однако катакомбы ветвились гораздо сильнее и уходили вглубь гораздо дальше, чем представляли себе ученицы.
Двенадцать часов поисков наконец увенчались успехом. Девушку нашли, но на следующий же день она покинула Аретузу навсегда.
Калена видела, как основательница и ректор школы Клара Ларисса де Винтер выводила Зорийку из ворот и усаживала в повозку. По рассказу моей подруги, жизнерадостная прежде девушка была сама на себя не похожа: лицо бледное, глаза невидящие, как в трансе, а сама будто застыла в оцепенении. На участливый вопрос Калены она не отреагировала — а может, и вовсе его не услышала...
Я до сих пор вспоминаю тот случай и думаю, что же случилось с Зорийкой в катакомбах под Аретузой. Что она там повстречала? Все преподавательницы, включая мою тетушку, наотрез отказывались поднимать эту тему и жестко пресекали любые расспросы. Одно я знаю точно: вскоре после отъезда Зорийки госпожа де Винтер велела наглухо запечатать все входы в пещеры, и на поиски кристаллов с тех пор никого больше не отправляли.
Глава 4
Всем в моем окружении известно, что теории я предпочитаю практику. То есть теоретические знания всегда давались мне хорошо, но ничто не сравнится с прикладными упражнениями. За годы, проведенные в Аретузе, уважение к эмпирическим изысканиям мне привила Нина Фиораванти, мастер сил земли.
Земля — крайне сложный в освоении элемент, и теми немногими, кто владеет им в совершенстве, я искренне восхищаюсь. Все дело в том, что энергия земли не образует поток подобно другим элементам. Она неподвижна, как сама земля, и с трудом поддается даже руке чародея. Черпать Силу из земли чрезвычайно сложно и потому нецелесообразно, особенно для тех, кому недостает опыта.
На первом курсе мы упражнялись только с водой и изредка с воздухом, но к концу года было решено, что мы готовы перейти к изучению земли. Я приготовилась еще несколько месяцев зубрить теорию, но меня ждал приятный сюрприз: на первом же занятии Нина отвела нас на раскопки неподалеку от замка. Там мы провели почти месяц, и что самое любопытное — нам не было дозволено применять магию. Изо дня в день мы рыли траншеи, просеивали землю и составляли подробные списки находок — а именно звериных косточек, мелких монеток, завалящих побрякушек...
Спустя несколько лет я узнала, почему мы так и не нашли ничего стоящего. Оказалось, раскопки были только для виду. То есть ради процесса. С тех пор как двери Аретузы впервые распахнулись для будущих чародеек, Нина каждый год водила первокурсниц на одно и то же место, зная, что ничего ценного они там не найдут. Об этом на четвертом курсе мне сообщила она сама в личной беседе.
Оказалось, на тех раскопках Нина меня заметила. Я одна не стала расспрашивать, что да почему, а сразу принялась за работу. Все свои возмущения из-за испачканной, протертой до дыр одежды я держала при себе — тем и отличилась. Потому несколькими годами позже она предложила мне выполнить за дополнительные баллы факультативное задание — но только если я пообещаю хранить его в тайне от остальных (признаюсь, Калене я все рассказала почти сразу). Я не раздумывая согласилась — а как же, меня ведь оценили по заслугам. Ох и рада я была выслужиться перед старшими!
Оказалось, в обязанности Нины входило не только обучение нас магии земли. Она много лет пыталась решить загадку башни Тор Лара. На вершине башни находился нестабильный портал, которым запрещено было пользоваться: почти все, проходившие через него, погибали. Ученицам запрещали даже приближаться к башне. Как говорили, портал обладал мощным искажающим полем, и любые заклинания, даже самые простые, вблизи башни могли привести к разрушительным последствиям. Нина понемногу окружала основание Тор Лара и близлежащий дворец Гарштанг удивительной аурой, блокирующей любую магическую энергию — ведь если заклинания не применять, портал их не исказит. Для того времени это было настоящее новшество в области магии.
От меня требовалось помогать с созданием ауры — в основном бегать по поручениям и приносить, что попросят. Словом, я там была в роли прислуги, но меня это ничуть не печалило. Хоть работа восторга и не вызывала, я чувствовала, что делаю важное дело, да еще и секретное. Вдобавок мне безумно хотелось себя зарекомендовать, и упускать такую возможность я не собиралась.
Одним поздним вечером во дворце Гарштанг Нина, посмеиваясь, и рассказала мне о том, как удачно придумала отправлять первокурсниц на липовые раскопки. Ее в равной мере забавляло и расстраивало, как воспитанницы пытаются найти хоть что-нибудь пригодное, но все без толку. На вопрос, зачем это нужно, она ответила словами, которые я вспоминаю по сей день.
«Сдвинуть гору может каждый, пригоршня за пригоршней. Нужны только время и терпение».
Эта истина была хорошо известна всем, кто стремится подчинить себе энергию земли, и Нина внушала ее каждой ученице. На тех раскопках мы не могли обнаружить ни кладов, ни сокровищ. Так и было задумано, ведь любая ценная находка свела бы на нет весь воспитательный эффект. Нина хотела научить своих подопечных терпению, упорству, прилежанию — и смирению, ведь иногда самые большие усилия не окупаются.
«Чародейка может осваивать стихию сотню лет — и все равно для истинного мастерства понадобится еще сотня. Тем, кто гонится за быстрым результатом, величия не достичь никогда».
С тех прошло много лет, и, кажется, я знаю, что сказала бы ей сейчас.
«Быть может, дорогая Нина, есть в жизни кое-что поважнее величия...»
Надо думать, в ответ она только насмешливо фыркнула бы.
Глава 5
Впервые проявив свой талант к магии, я прибегла к телекинезу (и запустила навозом в досточтимого Стаммельфорда). Именно поэтому все ждали, что лучше всего мне будет поддаваться воздух. Я и сама была уверена, что освою эту стихию — первой, прежде чем, разумеется, покорить и все остальные!
Мне так не терпелось приступить наконец к обучению у знаменитой Агнесс! Вернее, у Агнесс из Гланвилля, наставницы сил воздуха — фамильярности эта ученая дама никогда не любила. Ее я знала почти так же хорошо, как свою тетушку. Сколько себя помню, она часто приезжала к Авроре погостить, и свои детские годы я провела с ней рядом. Агнесс и Аврора любили делиться поучительными и познавательными рассказами, и можно сказать, что постигать магию я начала задолго до поступления в академию.
Что и говорить, в детстве мне невероятно везло. Я росла здоровой и счастливой, не знала нужды и страданий, кроме тех, что причиняла мне невозможность попасть в Аретузу пораньше. А больше всего повезло мне в том, что детские годы я провела с двумя величайшими на свете волшебницами. Едва ли нашлось бы другое дитя, которое могло бы похвастаться такой родней. Ни в коем случае не хочу обидеть тетушку Аврору, она у меня замечательная и все ее уважают, но Агнесс — человек по-настоящему выдающийся. Она, прямо скажем, живая легенда.
Еще в недавнем прошлом чародеями могли стать только мужчины (кто бы сомневался). Конечно, существовали и женщины, способные совладать со стихиями, но им полагалось быть травницами, целительницами, а что еще им надо-то? Среди людей профессия волшебника считалась невероятно престижной, и мужчины готовы были признать таковыми только других мужчин.
А потом появилась Агнесс.
Впервые она проявила магический потенциал еще ребенком, когда ненароком призвала смерч. Говорят, смерч этот разбушевался так, что в щепки разнес прибрежную деревушку. Я-то почти уверена, что история изрядно преувеличена, но вслух такого никогда не заявлю. Слухи об одаренном ребенке разошлись быстро, и скоро о девочке прознал Джамбаттиста — один из основателей Новиградской Унии наряду с Йаном Беккером и Джоффреем Монком. Джамбаттиста как раз искал детей, обладающих неконтролируемыми способностями, — сейчас их зовут Истоками. Отыскав девочку, он выкупил ее у матери и подверг магическим испытаниям. Позже эти испытания стали вступительными экзаменами в академии Бан Ард.
В отличие от тех детей, что прошли испытание до нее, Агнесс привела чародея в полнейший восторг врожденным чистым талантом, и с удовольствием отмечала это каждый раз, предаваясь воспоминаниям. Монк, Беккер и Джамбаттиста приняли ее на воспитание, и уже с малых лет она принялась изучать основы магии.
Вскоре Монк собрал одаренных детей, которых прозвали Избранными, — к слову, Агнесс стала из них единственной девочкой — и сел с ними на корабль. По реке Понтар, тогда еще звавшейся Aevon y Pont ar Gwennelen, они доплыли до Лок Муинне, и там Монк убедил эльфских чародеев обучить детей премудростям Старших рас. Вскоре Агнесс прославилась как первая на свете женщина-чародейка — или, как она сама себя назвала, кудесница.
А больше мне ничего и не известно. Я не раз выпытывала у Агнесс, каково было жить и учиться у Знающих в Синих горах. Но на все вопросы она отвечает уклончиво и неохотно предлагает рассказать обо всем «как-нибудь в другой раз». Знать бы, почему ей так не хочется вспоминать те годы. Я все-таки не теряю надежды вытянуть из нее хоть что-нибудь. Может, стоит тайком подлить ей в бокальчик напиток покрепче?..
Так вот, неудивительно, что окружающие возлагали столь весомые ожидания на мои хрупкие плечи, у меня же были такие знакомства! Я просто не имела права не освоить магию в совершенстве. «Расточать такой потенциал впустую — все равно что насмехаться над теми, кому в жизни повезло меньше, — повторяла мне Аврора. — Тебе открыты все дороги, так не ошибись с выбором».
Вот я и гналась за величием, ведь таков был мой долг.
Или, думается мне сейчас, мое бремя.
Глава 6
Из магии можно извлечь немало пользы, но нельзя отрицать и то, что она опасна — особенно в руках неопытных чародеев. В первую очередь это относится к огню, самому непредсказуемому элементу. Начинающим рекомендовано избегать этой стихии, чтобы не навредить себе и другим, а браться за ее освоение стоит только тем, кто готов каждый день терпеть боль. Это я усвоила на первом же уроке у Клары Лариссы де Винтер, мастера сил огня и ректора Аретузы.
Несмотря на свое сродство с огненной стихией, человеком она была холодным и отстраненным и предпочитала поменьше иметь дело с самыми юными адептками. На первый взгляд казалось, будто Клара и вовсе не в восторге от занимаемого ею поста, но думать так было бы большой ошибкой. Все-таки госпожа де Винтер была основательницей академии — факт, который нередко изумлял непосвященных — и репутацию Аретузы ставила для себя превыше всего. Она считала, что у мужчин и женщин должны быть равные возможности (и в этом с ней невозможно не согласиться). Раз у мужчин есть школа чародейства, Бан Ард, то должна такая быть и у женщин. Так была основана Аретуза.
В день знакомства Клара оказала нам весьма прохладный прием. Она не стала ходить вокруг да около — сразу заявила, что не тратит время на заурядных девиц и берет в ученицы только лучших. «Я приму одну из вас, — процедила она сквозь зубы, окидывая нас ледяным взглядом. — Только одну».
Понятное дело, этой ученицей вознамерилась стать я — как иначе? Не остановили меня и слова госпожи де Винтер, желающей развеять наши иллюзии о своей стихии:
«Вы обожжетесь. Не раз и не два. Вы будете терпеть боль, преодолевать трудности. Взывая к силе огня, вы всякий раз будете танцевать со смертью. Огонь забрал жизни многих чародеев — и молодых, и опытных. А если не будете осторожны, заберет и вашу».
Она не обманула. Призвать огонь вовсе не сложно, сложно им управлять. Он непредсказуем и несет в себе огромную энергию, а потому чародей испытывает неимоверный прилив Силы, с которым трудно совладать. Многие чародеи сгорели заживо, потеряв контроль над разбушевавшимся пламенем. Те, кто выжил, утверждают, что испытывали ни с чем не сравнимое удовольствие, пока стихия не вырвалась на свободу. Кто-то даже бессовестно заявляет, что хочет вновь ощутить такой прилив — пусть даже за ценой своей жизни и здоровья окружающих. Что ж, с великой силой приходят и великие пороки.
Я по-прежнему стремилась освоить все четыре основных элемента и бросать мечту была не намерена. Уж во всяком случае пока госпожа де Винтер не объявила о своем вступительном испытании. То был первый раз, когда я увидела ее улыбку — точнее сказать, зловещую ухмылку. Нарочито медленно вытянув руку ладонью кверху, она невозмутимо произнесла:
«Я готова принять того, кто возьмет меня за руку».
И как-то по-особенному сложила пальцы. Белая нежная кожа ярко раскраснелась, покрылась волдырями, а потом начала плавиться. Не прошло минуты, как на месте изящной ладони торчали пять тлеющих, обгоревших дочерна пальцев.
Мы поняли, что от нас требуется.
«Хочешь сыграть с огнем — будь готова обжечься».
Никто не шелохнулся, даже дыхания не было слышно. Мы подумать не могли, что первый урок окажется вот таким.
Думаю, девочки сперва решили, что это госпожа де Винтер так шутит, хочет нас удивить в день знакомства. Но я понимала — не шутит. Видела по глазам, что именно такая самоотдача от нас и требуется. Выбора не оставалось: я шагнула вперед и медленно протянула к ней руку. В глубине души я еще надеялась, что этого хватит — что Клара хочет лишь убедиться, что я готова.
Но она не пошевелилась, а ее глаза так и смотрели на меня выжидающе, не мигая, будто стеклянные.
Оставалось только одно...
Я зажмурилась, схватила ее за руку и взвыла.
Глава 7
В Четырех Королевствах две знаменитые школы чародейства: Бан Ард в Каэдвене и Аретуза в Темерии. Кто знает, может, когда-нибудь мальчики и девочки смогут учиться вместе, но пока их отправляют по разным школам. И если мой читатель хоть малость понимает в человеческой природе, то наверняка догадается, что эти две академии со дня основания соперничают друг с другом.
Преподаватели обеих школ регулярно встречаются, чтобы обсудить насущные вопросы в мире магии, а в последнее время и политический климат Королевств Севера. Но больше всего обе стороны на этих встречах любят прихвастнуть успехами своей школы. Я знакома с многими парнями из Бан Арда и могу без лишней скромности утверждать, что в академическом плане наши девушки превосходят их почти каждый год. Но пусть читатель не думает, что превосходство это определяется одними экзаменами! Выпускники обеих школ прекрасно знают, что главное мерило успеха — победа на ежегодных Играх Хаоса, как это событие называют ученики.
Каждый год победитель предыдущих Игр принимает у себя новые состязания для желающих продемонстрировать и испытать свои знания и силы. Уже не помню, кто сколько раз побеждал — знаю только, что побед почти поровну. Учениц Аретузы этот факт очень радует, известно же, как серьезно мальчики относятся к любой конкуренции. Подготовку к Играм Хаоса в Бан Арде ставят превыше любых других занятий, так что неудивительно, что с академической стороны верх обычно одерживает Аретуза.
От других подобных игр наши состязания не отличаются ничем, кроме магии — все-таки народ вообще любит помериться силой. В течение трех дней школы зарабатывают очки: варят зелья, решают задачки и преодолевают всевозможные препятствия. Завершается все это поединком, участие в котором — великая честь. Победитель состязаний получает почетный Кубок Капитула, или же Кубок Хаоса. А остаток ночи ученики пируют, танцуют и веселятся до упаду. Кто-то празднует победу, кто-то унимает горечь поражения. Надо сказать, что для нас это самое замечательное время года. Когда я еще училась, несколько недель до состязаний проходили в волнующем оживлении — думаю, для нынешних учениц это и по сей день так.
Игры Хаоса нужны в том числе для того, чтобы сплотиться, и в них так или иначе участвуют все ученики, но в финальном испытании по традиции встречаются лишь двое. Каждая школа выбирает своего чемпиона — самого выдающегося ученика или ученицу. Этим чемпионам предстоит сойтись в опасном поединке. За победу дают много очков, и обычно — хоть и не всегда — итог поединка определяет исход всех состязаний. Легко себе представить, сколько надежд на своих чемпионов возлагают школы.
На моем третьем году обучения госпожа де Винтер заявила, что представлять академию буду я. Янна, чемпионка двух прошлых лет, была от такого решения не в восторге. Прежде я не раз видела ее в гневе, но когда объявили, что выбрали меня, она по-настоящему взбесилась. Как сейчас помню эти вопли: «Да куда ей представлять Аретузу?! Ей ведь даже внешность не исправили!»
И она была права. Все мои внешние изъяны были при мне. К удивлению своих однокурсниц, я не стала подвергать свое лицо и тело изменениям при помощи магии. Как-то не возникло у меня такого желания.
Янна же исправила себе внешность при первой возможности. Не знаю, какой она была изначально — болтают, конечно, что вся в веснушках и с кривыми зубами. Сейчас это трудно представить, глядя на ее фарфоровую кожу, дивную улыбку, прекрасное симметричное лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами... Словом, не осталось в ее внешности ни единого мнимого недостатка. (Интересно, как бы она выглядела безо всяких «исправлений». Ее естественная красота была бы ничуть не хуже, я уверена.)
Уж на что Калена меня во всем поддерживала, но даже она несколько дней пыталась убедить меня «поглядеть, вдруг станет еще лучше». И все же я устраивала себя такой, какая есть. Мне нравилось смотреть в зеркало и видеть там себя, а не безупречную незнакомку. От перемены внешности я отказалась — да и что в этом такого? Если бы потом захотела, смогла бы сделать все сама.
Но сколько бы Янна ни возмущалась, выбрали-то меня. Клара не тот человек, чтобы сомневаться в принятых решениях, уж точно не по требованию ученицы. Именно мне предстояло сойтись в поединке с лучшим учеником Бан Арда на ежегодных Играх Хаоса.
Я тогда была абсолютно в себе уверена. Ни на миг не допускала мысли, что могу проиграть.
Ведь тщеславие — дело такое.
Глава 8
Те Игры стали для меня самым постыдным событием за все годы учебы — хоть, увы, не самым горьким. Моим соперником оказался невысокий мальчик по имени Гереон. В тот день самодовольная ухмылка не сходила с его лица ни на один миг.
Неужели я не могла проиграть кому-то другому, ну почему именно ему?!
К подготовке мы приступили за несколько недель до начала Игр. Клара проводила со мной занятия после уроков, а когда она была занята, взялась помогать даже Янна. «Не хватало еще, чтобы чемпионка Аретузы опозорила школу», — сообщила она мне почти приветливым и ободряющим тоном, какого я никогда прежде от нее не слышала. Немного оттаяв после объявления, она стала посвящать моей подготовке немало свободного времени. Но в итоге мне не помогли ни советы, ни внеклассные занятия.
К удивлению всех присутствующих, Гереон применил чары, которые не демонстрировались на Играх ни разу. Оказалось, он был прирожденным мастером иллюзий — и сбил меня с толку, прибегнув к обману зрения. Не успел поединок начаться, как меня окружила по меньшей мере дюжина Гереонов, и я никак не могла понять, кто из них настоящий. Так и стояла перед толпой зрителей из обеих школ, не скрывая растерянности, а вокруг меня нагло ухмылялись одинаковые лица. Все они только посмеивались, глядя, как я выпускаю в них одно заклятие за другим — и все мимо. Найти настоящего Гереона я так и не смогла.
Скоро силы мои иссякли, я оказалась для соперника легкой мишенью, и он устремил в меня поток воздуха. Отлетев, я врезалась в каменную колонну. Падение вышибло из меня дух, и стало ясно, что поединок окончен. Победителем вышел Гереон, Бан Ард обошел Аретузу на считаные очки, а мне оставалось только сидеть и жалеть себя, сгорая от стыда.
«Всегда жди неожиданного» — вот и весь наш с ним разговор. Он сказал мне это, когда помогал подняться после боя — все так же самодовольно ухмыляясь и приподняв бровь. Мне эти слова не понравились. Ну как можно быть готовым к тому, чего не ждешь? Сущая бессмыслица! Может, он хотел сказать, что мне не стоило быть слишком в себе уверенной? Ну так кто бы говорил.
На пир я не пошла — вместо этого спряталась у себя в комнате, чтобы погоревать. Мне не хотелось видеть парней, которые меня освистывают, и уж тем более девушек, которых я подвела. После церемонии награждения я какое-то время избегала тетушку Аврору, потому что боялась ее упреков. «Я не расстроена, дорогая моя Алисса, просто... разочарована». Я представляла себе, каким тоном она это скажет, и меня переполнял ужас. К слову, когда мы наконец увиделись, она меня только приободрила. Что тут скажешь, воображение умеет сделать из мухи слона.
Хотя Калене тогда очень приглянулся один мальчик из Бан Арда, она перестала строить ему глазки, как только поняла, что я не явилась на праздник. Вместо этого она пришла ко мне и почти весь вечер просидела рядом, утешая меня. Ну, поначалу. В конце концов мои стенания настолько ей надоели, что она сделала кое-что совершенно неожиданное: стала меня бранить.
«Ну что ты как маленькая? Тебя разве тетушка не учила, что во всем совершенства не достигнешь? Да у большинства даже в чем-то одном не получится! Нет, ты способная, умная, усердная, я даже не спорю. Много знаешь о мире, о магии. А еще ты самовлюбленная и избалованная! Только сильно не удивляйся, но мир вокруг тебя не вертится. Попробуй хоть разочек не пытаться никому ничего доказывать, а поживи для себя! Живи себе в радость! Ведь пока ты несчастна, не поможет тебе никакое величие».
Этими словами Калена потрясла меня до глубины души. Как-то совсем я не ждала от нее мудрого совета. Но вот... получила, и совет был ясный как день.
Дав мне собраться с мыслями, она потащила меня в зал, где праздновали ученики. Не ожидав от нее такой напористости, я просто молча пошла за ней. И ведь никто надо мной не посмеялся, никто ни в чем не обвинил. Никто даже не расстраивался, ну, кроме меня. А потом успокоилась и я. До сих пор вспоминаю тот праздник как одну из лучших ночей в своей жизни.
Тогда я этого еще не понимала, но разговор с Каленой помог мне что-то переломить у себя внутри. Я наконец задумалась, кто я есть и, главное, кем хочу стать — не ради чьих-то ожиданий, а сама. Я впервые в жизни усомнилась в своем предназначении.
Глава 9
Пока я училась в Аретузе, Йан Беккер, мастер всех стихий, много раз там останавливался — обычно по случаю Игр Хаоса, чтобы поболеть за парней из Бан Арда. Как-то раз Аретуза разгромила их особенно зрелищно, и Беккер решил остаться на семестр в качестве преподавателя. В своей приветственной речи он заявил, что увидел в наших девушках невероятный потенциал и потому решил прочесть курс полезных лекций, чтобы помочь студенткам «достичь величия». Сказать по правде, я думаю, что он притворялся и на самом деле хотел проследить за нашими преподавательницами. Может, рассчитывал понять, как им удается поддерживать в наших рядах такую дисциплину — и применить этот опыт к своевольным ученикам Бан Арда! Но с дисциплиной в Бан Арде по-прежнему все плохо, стало быть, разведка провалилась.
На случай, если читателю о магистре Беккере ничего не известно, приведу отрывок из той самой приветственной речи, на запись которой у меня ушло без малого двадцать свитков пергамента. Вот что представляет собой его идеология и подход к преподаванию магии:
«Кто не ставит перед собой цели раздвинуть границы возможного, тот напрасно тратит свой дар. Зарубите на носу: наш долг — обрести величие и приумножить его, дабы повысить планку для наших преемников. Не стремиться к этим достижениям мы, чародеи, не имеем права, более того, наша обязанность — взыскивать с товарищей за их огрехи. Лишь сплотившись и приложив все силы, мы можем рассчитывать на то, что наш мир изменится к лучшему, а мы все станем совершенней…»
С себя и других он спрашивал по всей строгости. Ведь разве можно иначе достичь того, чего достиг он? Так или иначе, каждому его слову я тогда внимала с раскрытым ртом, ведь тетушка в детстве учила меня тому же. Увы, речь магистра Беккера обнажила во мне постыдную слабость. Его слова надолго застряли у меня в голове и, решив безукоснительно следовать его совету, я вознамерилась исполнить свой «чародейский долг» и потолковать со своей лучшей подругой Каленой о ее «огрехах». (Боги, как же мне стыдно сейчас про это писать.)
И вот я усадила ее рядом с собой и разразилась напыщенной тирадой о том, что пора бы ей поработать над собой — сосредоточиться на учебе, уделить время самосовершенствованию, избавиться от недостатков (весьма, не преминула я отметить, многочисленных). Помню, какое у нее тогда было лицо. Она не расстроилась, не разозлилась — вовсе нет. Мой исполненный высокомерия монолог она восприняла с завидной невозмутимостью, разве что удивилась, что ее лучшая подруга ведет себя, как чванливая зануда. До чего же я жалею обо всех грубостях, что ей наговорила.
Калена имела все основания возмутиться, но не стала. Вместо этого она спокойно попыталась донести до меня, что сама об этом думала:
«Я хочу странствовать по свету. Смотреть на людей, помогать им в их каждодневных делах. Мне не нужно никаких достижений, я не буду двигать вперед магию и науку. Этим пускай занимаются те, кто к этому стремится. Ты вот, господин Беккер или Янна. У меня таких устремлений нет, но есть силы, чтобы помочь многим. Тем, кому по-настоящему нужна помощь. Этим я и займусь. Жизнь двимвеандры — это по мне. Буду бродить от одной деревни к другой, приносить жителям пользу. И знаешь, вряд ли я еще сюда вернусь».
Исполняя наши желания, судьба подчас не скрывает издевки.
«Вряд ли я еще сюда вернусь…»
Я до сих пор слышу эти слова каждый раз, когда остаюсь одна. Когда вспоминаю прошлое. Они служат мне вечным напоминанием о том, что из-за меня — из-за моих жестоких слов — все сбылось так, как не должно было.
Глава 10
«Наша сила ограничена самой великой нашей слабостью. Потому следует окружать себя равными — с теми, чьи таланты и способности не уступают нашим собственным. Ибо обремененный лишним грузом и сам никогда не взлетит».
Вот очередное изречение Беккера, — как всегда, претендующее на мудрость, а по правде высокопарный бред. Увы, из-за этого бреда наша с Каленой крепкая дружба оборвалась так трагично.
«Ты прости, Калена, но дружить нам с тобой больше нельзя», — заявила я суровым тоном.
Конечно, это было не всерьез! Я ведь хотела просто… помочь ей стать лучше? Да, теперь-то я знаю, как это называется — манипуляция эмоциями. Прежде она выслушивала меня совершенно спокойно, я и не думала, что очередная подначка вызовет такую реакцию. Но вот именно эти слова сильно ее задели.
«Хочешь уйти из Аретузы? Ну так вперед, чего ждать? Ты нам здесь и не нужна вовсе!»
И это я тоже говорила не всерьез! Просто разозлилась, накрутила себя, как это со многими бывает в ссоре... Мы еще всякого наговорили друг другу, не хочу вспоминать подробности. Уверена, самые отвратительные из них моя память услужливо подтерла, иначе думать об этом было бы и вовсе невыносимо. Увы, то, чем кончилась наша ссора, мне не забыть никогда.
Обиженная моими жестокими словами, Калена расплакалась и убежала. Я не знаю почему, но побежала она в башню Тор Лара. Может, просто думала, что там, куда нет хода студенткам, никто не станет ее донимать?
Тогда я совершила еще одну, роковую ошибку…
Не желая отступать, я пошла следом. Да что там — загнала ее в угол. Калена не хотела со мной говорить. Хотела только, чтоб ее оставили в покое. Но прочь от меня была только одна дорога — наверх. На последний этаж башни, где находился злосчастный портал. Я не хотела отступать, я вынуждала ее шаг за шагом идти к единственному выходу…
Я не успела ее остановить. Она зажгла портал и, не задумываясь, шагнула вперед — в бешеный вихрь света и в простирающийся за ним безграничный хаос.
Портал ослепительно сверкнул — и она исчезла. Навсегда.
Никто не знал, какая судьба ждала ее по ту сторону. Одни уверяли, что она погибла, что ее расщепило на миллион кусочков и раскидало по разным мирам. Другие предполагали, что портал мог выбросить ее где-то в чужом суровом краю — там, где почти нет надежды выжить. Сказать наверняка, естественно, никто не мог. О том, чтобы отправить следом поисковой отряд, даже не шло речи: портал был нестабилен и непредсказуем, госпожа де Винтер ни за что бы нам этого не позволила. Ясно нам было только одно: Калена нас покинула. Дни сменились неделями, недели — месяцами и годами… Со временем все смирились с печальной правдой: Калена уже не вернется.
И вот наконец в моем беспросветном отчаянии забрезжил лучик надежды.
С тех пор как Калена исчезла в портале, прошло несколько лет. Несколько старшекурсниц из Аретузы, в том числе и я, вместе со жрицами храма Мелитэле направились в небольшую элландерскую деревеньку. Ее жителей поразила тяжелая болезнь. Увы, помочь некоторым не могла даже магия, и нашей задачей было облегчить последние минуты умирающих.
Один из таких рассказал мне о странствующей чародейке, каких мы зовем двимвеандрами. Годом ранее она остановилась в деревне на несколько дней, чтобы помочь крестьянам с деревенскими заботами — с посевом ячменя и стрижкой овец. По словам умирающего, она была милой, приветливой девушкой. Имени он не вспомнил, но утверждал, что начинается оно на «К». («Кася? Кендра? Кина? Как-то так, значится»).
Вот и все.
Этого хватило, чтобы у меня внутри затеплилась надежда.
Нет, я понимаю — вероятность того, что это и впрямь была Калена, ничтожно мала. Но пусть уж лучше будет хоть какая-то, чем никакой. Вот я и утешаюсь тем, что моя подруга до сих пор бродит по миру, как мечтала. До сих пор помогает тем, кому нужна помощь. Ведь ей, чтобы делать мир лучше, не нужны выдающиеся достижения — она просто дарит ближним добро и заботу. Такая вот она, Калена.
Если мои догадки верны — а мне хочется думать, что да — то однажды наши с ней дороги могут пересечься вновь, и я смогу наконец все исправить.
Мне бы очень-очень этого хотелось.
Глава 11
Это была последняя моя неделя в стенах Аретузы... Кто мог знать, что она настанет куда раньше положенного? Академию я бросила — и, кстати, ни разу о своем решении не пожалела.
Сейчас понимаю, что дело шло к этому давно.
Ведь с самого детства представления о желаемом будущем были навязаны мне извне. Тетушка сказала, кем мне суждено стать, и я изо всех сил стремилась к поставленной ею цели. Эта задача занимала меня целиком, я не испытывала сомнений и находила душевное спокойствие в определенности и постоянстве.
Но вот я повзрослела и, кажется, впервые задумалась, чего хочу от жизни сама. В чем искать счастья? Как понять, что я живу не зря? Какой меня должны запомнить? После беседы с Каленой в последнюю ночь Игр Хаоса я засомневалась, что выбрала верный путь, а прощальные слова подруги заставили меня посмотреть на свои прежние планы критическим взглядом и в итоге кардинально их поменять. Я много думала о том, каков путь двимвеандры, и пришла к выводу, что такая кочевая жизнь мне по душе. Свобода, приключения и добрые дела для всех вокруг... Мысли об этом наполняли мое сердце прежде не знакомым ему теплом, и я все чаще мечтала сама отправиться в дорогу так, как задумывала для себя Калена.
Пожалуй, я некоторое время подспудно готовилась к моменту истины, который расставил бы все по местам. И такой момент действительно наступил — на последнем году обучения, когда я уже окончательно убедилась в необходимости смены курса. И стимул к действию возник с довольно неожиданной стороны.
В иерархии воспитанниц академии (если можно так выразиться) я была в числе старших, и меня назначили наставницей одной из новых адепток. Любая старшекурсница в перспективе могла возглавить Аретузу, поэтому наставничество было обязательной частью обучения. Мне досталась девочка по имени Жаворонок — худенькая, с большими глазами и наивным взглядом. После знакомства с ней я остро осознала, как сильно изменились мои собственные воззрения. Она проявляла живой интерес ко всему магическому, у нее вызывали неподдельный восторг наши академические догмы... И она была невероятно рассудительна и педантична для столь юной особы. Помнится, на одном из наших занятий она размышляла вслух: «Если магия есть хаос, то каждый, кто ей владеет, должен воплощать порядок. Иначе мир погрузится в беззаконие». Кажется, тогда я и поняла — и, к слову, не ошиблась, — что именно она в будущем станет руководить Аретузой.
Эта невзрачная девочка и добила во мне остатки прежней личности. Сорвала последние лоскуты той пелены, что застилала мне взор. Помогла завершить метаморфозу. Поняв наконец, чего мне все-таки хочется на самом деле, я четко увидела порядок своих дальнейших действий.
Как ни странно, весть о моем скором уходе тетушка Аврора восприняла сравнительно спокойно (если знать, с чем сравнивать). Она сказала мне так:
«Те, кто делают ставки на скачках, дорогая моя, непременно до последнего болеют за выбранную лошадь. Иной раз так усердно ее поддерживают, то готовы горло сорвать. Но велик ли смысл кричать на лошадь, которая не желает больше состязаться? Только воздух зря сотрясать».
Я не очень поняла аналогию, особенно про ставки. Это я, получается, лошадь? Но развивать тему я не стала, недовольное замечание тетушки меня вполне устроило — это ведь всяко лучше, чем гневная тирада. Моя страсть к учебе тогда уже заметно ослабла — стало быть, тетушка понимала, к чему дело идет.
Надо сказать, я до сих пор диву даюсь, как быстро поменялось отношение ко мне на последнем курсе. Казалось, еще вчера меня считали перспективной молодой чародейкой, и вот пожалуйста — я уже изгой. (А еще госпожа де Винтер тонко намекнула, что в стенах ее академии мне больше не рады, но тут я не буду вдаваться в подробности. Даже вспоминать не хочу этот разговор...)
И вот собрала я свои скромные пожитки, попрощалась со всеми, вышла за ворота некогда родной Аретузы и отправилась странствовать по миру двимвеандрой.
И больше уже не вернулась назад...
Глава 12
Вечереет нынче быстро, и за порогом зябко. Я все чаще коротаю время у очага, хотя ночевать в корчме, где хорошо топят, для меня сейчас роскошь. Зато хоть снова есть время черкнуть что-нибудь в дневнике.
За этот год я почти ничего не писала. Завершив мемуары, совсем забросила дневник. Обещала себе заняться им как-нибудь потом, успокаивала себя, что важное-де и так не забудется... ах, если бы! Тетушка Аврора укорила бы меня за нерадивость. Она всегда отмечала, как важно подходить к делу с постоянством, даже если вовсе не хочется. Особенно если вовсе не хочется! Твердила: «Когда становится трудно, одного интереса мало. Нужна ответственность, нужна прилежность. Без них не будет постоянства». Логика железная, не поспоришь.
Но не из соображений долга пишу я эти строки, а исключительно из интереса. (Ох, так и представляю, как угрюмо глядит на меня Аврора на том краю континента!) Думается мне, что нынешние обстоятельства прямо-таки необходимо изложить в письменном виде. Это очень важно. Дело, скажу прямо, любопытное, и я совершенно уверена, что за ним стоит чей-то гнусный замысел.
Везде, просто везде люди вдруг возненавидели чародеев. Пару месяцев назад я хотела остановиться в одной деревушке, но староста прогнал меня в самой что ни на есть грубой манере. «Не надо нам тута всякой гнуси! Сгинь! Сгинь немедля!» — визжал он, брызжа слюной. Отхаркнулся и плюнул мне вслед. Уж сколько я странствовала по свету, но так враждебно ко мне отнеслись впервые. Дальше, увы, было только хуже. Почти во всех селах и деревнях, даже там, где я уже бывала и где меня уважали, мне сразу же давали от ворот поворот.
И это все явно неспроста...
На днях же мне повезло встретиться по дороге с юной трубадуршей. Она страдала от какого-то диковинного сглаза — а может, просто надо мной потешалась? — якобы, ни слова ни могла промолвить, чтобы не получилась песня. Так и выдавала куплет за куплетом! Нет, нарочно такого не придумаешь: никто не смог бы забавы ради говорить исключительно стихами!
Оказалось, что нам по пути, и весь день мы ехали вместе. Она направлялась к другу, который мог снять с нее песенное проклятие, и всю дорогу распевала о том, что неделей ранее видела в соседнем городке:
«В городе переполох, горе навлекли —
Над колодцем олененка мертвого нашли.
Кто-то выколол глаза, брюхо распорол,
Ведьму гнусную за это посадить на кол!
Но недолго горожане подлых чар страшились:
Из далеких из краев гости к ним явились!
Знатоками ведьм назвались, город обыскали
И вскорости колдунью злобную поймали.
Упрямая девица вопила, вырывалась,
Но часу не прошло, как во всем созналась.
Ведьму эти «знатоки» быстренько сожгли,
Взяли золота мешок и тотчас ушли».
Конечно, песню я привожу тут по памяти и с некоторыми упрощениями (я ведь все-таки не поэт). Но общий смысл был именно таков.
За свою жизнь я наслушалась немало историй о том, как сила может развратить чародея... Слыхала, конечно, и о тех, кто был черств душою сам по себе, без тлетворного воздействия магии. Словом, бывали случаи, когда ни в чем не повинный народ пострадал от безответственных действий моих коллег.
Но тут я заподозрила совсем другую картину.
Трубадурша спела мне много других историй о злобных ведьмах. По ее словам, магия для этих краев стала настоящим проклятием.
Впрочем, сама она в это, похоже, не верила — и я тоже сразу почувствовала подвох.
Сдается мне, это чьи-то подлые происки. Не может быть такого, чтобы все чародеи в одночасье озверели. Россказней о колдунских злодействах теперь ходит столько, что на такое не хватило бы колдунов во всех Королевствах Севера — а здесь, в глуши, и подавно.
Дело это занятное, так что я решила заняться им сама.Правда, предположений у меня пока немного, а местные на расспросы отвечают без особой охоты — оно и неудивительно. Но кое-что выяснить все же получилось. Трубадурша назвала одну фамилию, а после я несколько раз слышала ее в корчмах — в тех немногих, куда меня все-таки пустили.
Фамилия может стать ниточкой, за которую я ухвачусь и распутаю клубок странностей.
Фамилия эта — Гайл.
